Разумеется, все члены клики Эри понимали, что длительное пребывание в Нью-Джерси невозможно. Очевидно, что необходимо было реальное решение - либо мир с Вандербильтом, либо нью-йоркский закон, официально узаконивающий недавние проблемы Эри. Вандербильт, все еще занятый финансированием судебных запретов от судьи Барнарда, похоже, не был настроен на переговоры. Поэтому Гулд решил сосредоточить свое внимание на принятии благоприятного законодательства в Олбани. Вскоре циничные обозреватели стали превозносить законопроект Гулда об Эри, представленный дружественным представителем округа Ольстер, как благодеяние для одного из самых коррумпированных институтов Нью-Йорка. Газета "Геральд" описывала законопроект об Эри как "находку для голодных законодателей и лоббистов, которые до сих пор проводили настолько нищенские сессии, что их женщины и сапожники становятся непокорными". Поскольку законопроект Эри обещает довести борьбу до Капитолия, вся армия [политиков], как внутри, так и снаружи, находится в экстазе; а многие опытные лоббисты, покинувшие Олбани в отчаянии, пакуют свои бумажные воротнички и стараются поскорее вернуться, в надежде разделить ожидаемые трофеи. Шепчут, что Вандербильт полон решимости провалить законопроект, и упоминаются баснословные суммы, "выложенные" для этой цели".10

Уже 20 марта Гулд поручил Гамильтону Харрису (при содействии директора "Эри" Джона Э. Девелина) заняться лоббированием (то есть подкупом) того многочисленного и печально известного подкупного сегмента законодательной власти Нью-Йорка, который известен как "Кавалерия черной лошади". Но когда представитель Вандербильта в Олбани Джон Б. Датчер, директор "Гарлема", при поддержке еще одного зятя Вандербильта, Горация Ф. Кларка, переиграл Девелина и Харриса в борьбе за голоса по биллю об Эри, 27 марта закон получил неблагоприятное заключение железнодорожного комитета Ассамблеи. После этого законопроект потерпел крушение и сгорел на заседании Ассамблеи, получив восемьдесят три голоса "против", тридцать два "за". Однако пришло сообщение, что законопроект может быть пересмотрен. "Намек, - писали Генри и Чарльз Фрэнсис Адамс, - был широким: изгнанники должны уделять больше внимания своим интересам" в виде более щедрых взяток.11 (В то же время подкомитет сената штата Нью-Йорк, недавно назначенный для расследования финансовых махинаций клики Эри, со счетом 3:2 выступил против сил Гулда. Двое из сенатских следователей получили взятки от Гулда, а двое - от Вандербильта. Третий сенатор, А. К. Матун, брал взятки от обоих лагерей, а затем окончательно встал на сторону Вандербильта).

Поскольку Харрису и Девелину не удалось добиться нужных результатов в Ассамблее, Гулд решил, что необходимо лично отправиться в Олбани, даже если это путешествие придется совершить в день или дни, отличные от воскресенья. Переговорив через гонца с судьей Барнардом, Джей пообещал явиться в суд Барнарда 4 апреля, но настоял на том, чтобы до этой даты его оставили свободным человеком без почты. Обеспечив таким образом свою безопасность, Гулд 30 марта выехал из Джерси-Сити с чемоданом, полным денег, и запасными чеками Эри. По прибытии в Олбани Джей, который уже решил заплатить гораздо больше, чем жалкие 1000 долларов за голос, предложенные ранее Девелином, немедленно вступил в борьбу с представителями Вандербильта. Обе партии проводили дни открытых дверей в одинаково роскошных апартаментах отеля Delavan House в Олбани, чтобы законодатели могли с удобством прогуливаться туда-сюда от одной коктейльной вечеринки к другой, наблюдая за тем, как накапливается стоимость их голосов. В этом раунде Вандербильта представлял не кто иной, как сам Великий Священник Таммани-Холла, Босс Твид, на данный момент выступавший в роли сенатора штата. В семикомнатных апартаментах Твида было установлено не менее шести баров, а у Гулда - почти столько же. После посещения комнат Гулда репортер "Геральд" язвительно описал его сундук, "буквально набитый тысячедолларовыми купюрами, которые должны быть использованы для каких-то таинственных целей, связанных с законодательством".12 Каждая команда с жадностью принимала участие в торгах.12 Каждая команда с жадностью поднимала цену на голоса, создавая настоящий "бычий рынок" демократии.

Джей ненадолго прервал эти слушания 4 апреля, чтобы вернуться в Манхэттен. Там он выполнил свое обещание предстать перед судьей Барнардом. Отложив разбирательство до 8 апреля, Барнард настоял на том, чтобы Гулд оставался под присмотром сотрудника суда. За пределами здания суда Гулд легкомысленно сообщил своему немного неумному охраннику, что должен вернуться в Олбани. Когда охранник запротестовал, Гулд просто ответил, что он свободен и может ехать с ним. Таким образом, цепочка передачи информации будет прервана. 8-го числа Гулд признал себя больным и послал своих адвокатов оправдываться перед судьей Барнардом. По словам братьев Адамс, Гулд был "не слишком болен, чтобы ехать в Капитолий в разгар снежной бури [ранней весной], но слишком болен, чтобы думать о возвращении в Нью-Йорк".13

Вновь внесенный в Сенат, а не в Ассамблею, законопроект об Эри, призванный легализовать облигации, якобы выпущенные для финансирования ремонта, получил помощь от ироничного Бога 15 апреля, когда три железнодорожных вагона Эри сошли со сломанного рельса и рухнули вниз с насыпи в Порт-Джервисе, штат Нью-Йорк, убив двадцать шесть человек. Три дня спустя, подпитанный многими тысячами долларов, законопроект об Эри прошел в Сенате семнадцатью голосами против двенадцати (на этот раз Матун голосовал вместе с Гулдом). "Человека, более тщательно, позорно, презрительно и коррумпированного, - негодовали братья Адамс, - более совершенного образца продажного законодателя, торгующегося за свою цену, просто не могло существовать".14)

Тем временем различные газеты уже перешли на сторону клики Эри, приняв антимонопольный лозунг в качестве своего редакционного лозунга. Уважаемая газета Commercial and Financial Chronicle недвусмысленно заявила: "Вопрос, который касается наших великих торговых интересов, заключается в следующем: должны ли главные пути нашей торговли находиться под контролем гигантской монополии или же они должны стимулироваться и расширяться в условиях здоровой конкуренции транспортных компаний?"15 Джеймс Гордон Беннетт-младший из газеты "Геральд" - человек, который вряд ли когда-нибудь в будущем окажется в команде Джея Гулда, - пел ту же мелодию. "Очевидно, что интересы общества противоречат тому, чтобы какая-либо одна сторона контролировала железные дороги Эри, Нью-Йорк Сентрал, реки Гудзон и Гарлем", - писал Беннетт. "Такая монополия могла бы устанавливать свои собственные тарифы на проезд и фрахт, за исключением тех случаев, когда они ограничены законодательными актами, и результаты были бы плачевными".16

В условиях, когда настроения в редакциях и в обществе колебались в пользу клики Эри, некоторые сочли это стратегическим отступлением, когда Вандербильт внезапно, через четыре дня после голосования в Сенате, прекратил всякое лоббирование и покупку голосов. Через день, в понедельник, 20 апреля, обстановка в Олбани полностью изменилась. "Уже в десять часов, - писал репортер "Геральд", - в зале № 57 дома Делаван, где выступал пресловутый Гулд, был совершеннейший ажиотаж. Говорят, что цены упали просто замечательно. Те, кто требовал $5000, теперь были готовы взять все, что не меньше $100. Однако